Oпeрa «Рoдинa элeктричeствa».
Oфициaльнoгo oткрытия eщe нeт, oнo нaзнaчeнo нa вeчeр, a тoлькo успeвaй бeгaть пo гoрoду (xoрoшo, чтo пoкa пo цeнтру) с oднoгo прoeктa нa другoй. Мнoгиe идут пaрaллeльнo, или oдин eщe нe зaкoнчился — тут жe нaчинaeтся другoй.
Вoт стaрaя зaбрoшeннaя типoгрaфия «Кoммунa» нa прoспeктe Рeвoлюции: на улице при входе меня встречает конструкция, похожая на прилегшего отдохнуть динозавра.
— Это вообще-то кинотеатр, — охотно объясняют волонтеры, — он просто вмонтирован в такую конструкцию. Наши местные архитекторы придумали. Называется «Кит».
Возле «Кита» можно развалиться в пластиковых креслах кислотного цвета и посмотреть мультфильм «Корова». Но рассиживаться особенно некогда, тайминг на Платоновском крайне жесткий: сначала — Павел Пеперштейн с выставкой «Супрематические исследования древнегреческих мифов», лекция по видеоарту и открытие выставки Александра Тышлера в художественном музее Крамского.
Легенды и мифы не узнать: супрематические круги, треугольники и прочие разноцветные фигуры летают по белому полю, эротично врезаясь друг в друга или трагично разбиваясь вдребезги.
— Что вам непонятно? Объяснить?.. — интересуется волонтер Алена у озадаченных посетителей. И терпеливо, как квалифицированный экскурсовод, поясняет что-то про богиню, (черный треугольник), изменившую мужу (красный квадрат), и тот, разгневанный, собрал богов на суд…
Кстати, Пеперштейну принадлежит актуальнейшее высказываение: «Выше борьбы за свободу — сама свобода». Похоже, под этим знаком и проходит Платоновский фест: без борьбы, но с чувством невероятной свободы и достоинства, которые и в столице нечасто встретишь.
Тут же видеоарт из МОМА: за шторкой на экране — документальная съемка, за другой — два телевизора с экспериментами, но это на любителя. Тем более что кинодокумент с печальными свидетельствами нашей жизни (что-то снесли, а взамен не построили и т.д.) нельзя воспринимать, развалившись в мягких креслах. Это не для ленивого созерцания.
Бычков говорит, что эта замечательная площадка «Коммуна» — в последний раз.
— Что же будет с популярным пространством заброшенной советской типографии?
— Не знаю. Земля под ней принадлежит частным лицам. Владельцы вроде бы не против того, что в пустых стенах идет какая-то культурная жизнь, и окончательного решения пока нет, но каждый год нам говорят, будто наши проекты здесь — в последний раз. И что-то мне подсказывает, что мы близки к этому. А ведь сюда очень много ходит молодых — это важно, чтобы фестиваль интересовал не только любителей прекрасного, но и подрастающее поколение.
Бежим на Тышлера, в Художественный музей им. Крамского. О!!! Ну и подарок же получили воронежцы благодаря Платоновскому фестивалю! 100 работ уникального в истории искусства художника — живопись, графика, эскизы костюмов и декораций. Плотно по стенам развешаны, что не очень, конечно, — воздуха бы побольше Тышлеру, но деваться некуда. На следующий день здесь разместится еще одна экспозиция — «Видеть невидимое» — первая в России выставка тактильных картин для незрячих и слабовидящих людей.
Режиссер Михаил Бычков.
Тышлер, который прожил большую жизнь и справедливо назван «мостом» между авангардом 20-х годов и современностью, представлен тонкими, мудрыми работами. То, что не мог позволить себе выставлять в страшные репрессивные годы, мастер наверстал позже: серия «Расстрел голубя» и «Казненный ангела» (1964 год), где ангел — девушка в простеньком платьице, с отсеченной головой. Акварель «Махновщина» написана, судя по дате, по реальным событиям и стала страшным документом. А рядом более поздняя, «Махно в гамаке», выглядит уже как эскиз к театральной постановке: у охраны — шляпы, ленты, развеваемые ветром, и батька в гамаке — душка, а не душегуб.
Но вот открытие фестиваля — в Театре оперы и балета, кстати, единственном оперном театре в Черноземье. Здесь дают мировую премьеру оперы «Родина электричества» по Андрею Платонову. В основе — реальный факт из биографии писателя и воронежской земли. Платонов вместе с братом отправился в деревню Рогачевка, что под Воронежем, где они участвовали в строительстве электрической станции.
Восемь минут на торжественную часть. Из них три занимает перечисление спонсоров и партнеров Платоновского. Многие бы обзавидовались такой мощной поддержке, но благодаря именно ей Платоновский за семь лет набрал вес и репутацию культурного, продвинутого и известного российского фестиваля. Причем не только в России. Об этом узнаем от губернатора Алексея Гордеева, который со сцены рассказывает: «Мы были в Гамбурге, на деловых переговорах. Когда немцы узнали, что мы из Воронежа, сказали: «А, знаем-знаем, там Платоновский фестиваль».
И вот мировая премьера оперы — единственной по текстам Платонова. Композитор Глеб Седельников не дожил до этого дня, но здесь его супруга: она потом многое расскажет про жизнь этого удивительного самородка, музыку которого Россия еще откроет для себя. Он был слепым с 9 лет, в 11 начал заниматься музыкой. Позже жена записывала за ним ноты, проигрывала ему его сочинения на фортепиано. А музыка — интересная, многослойная, так подходящая к прозе Андрея Платонова: яростная, уловившая звуки русского мира, поставленного в 17-м году дыбом, его суровость и наивность. Мощно прозвучит оркестр; за пультом — Юрий Анисичкин, замечательно поработавший с партитурой.
По жесткому занавесу катится красное колесо — супрематизм в анимационном виде. Под стать русскому авангарду — декорации Николая Симонова: «лампочка Ильича» упакована в огромную сеть с белыми шарами, сад мерцает гигантскими кровавыми ягодами, а сама деревня, не знавшая до прихода энтузиастов этого самого электричества, в лице темной забитой массы помещена на огромной горбатой конструкции — или потонет, или выстоит.
Опера «Родина электричества».
Явись это произведение на сцену в советские времена, оно бы рассматривалось как акт идеологического прессинга; теперь же, и особенно в таком воплощении, «Родину электричества» иначе как документом страшного для России времени не назовешь. Ужас одиночества несет эта талантливейшая постановка талантливейшего писателя, который в одиночку пытался постичь метафизику мира и эпохи, в которую довелось жить.
На следующий день говорим с Михаилом Бычковым в его Камерном театре, который и отдаленно не похож на провинциальный театр — просто европейский центр искусства, с прекрасными залами, книжным магазином, кафе…
— Седьмой фестиваль. Что изменилось? Может, идеология фестиваля?
— Ничего не меняется, и это идеология нашего дела. Я получал сигналы и советы «доброжелателей»: делать побольше отечественного, побольше традиционного…
— И на каком же уровне такие советы?
— Чуть ниже самого верхнего.
— А верхний — нет?
— С этим все в порядке. Пока в регионе есть губернатор Алексей Гордеев, фестиваль останется открытым миру, гостеприимным, разноликим и будет служить тому, для чего создан: открывать людям культуру мира во всем ее разнообразии. У нас изо всех сил, не сбавляя обороты, продолжается просветительская деятельность. Усилилась программа «Театр +»: лекции, мастер-классы, творческие встречи, репетиции, обсуждения… Будут читки белорусских встреч — шесть пьес, представленных силами наших актеров. Второй год на Платоновском работает «Творческая резиденция», устроенная совместно с СТД, и молодые художники, хореографы, режиссеры, актеры из 13 стран создают что-то на Платоновском материале.
— Вопрос о Платонове: фестиваль не станет его заложником — «много Платонова и вокруг него»? Он исчерпаем?..
— Тревожных ожиданий пока нет. Это фестиваль искусств, и платоновская программа — часть большой. В городе, где Платонов родился и сформировался как писатель, имеет смысл тратить усилия и посвящать часть времени на то, чтобы популяризировать его творческое наследие. Мы привезли далеко не все, что есть сегодня по Платонову, — на все просто-напросто не хватило ресурсов. У нас ведь два года назад был проект, когда семь молодых хореографов сделали семь балетов по Платонову. Платонов продолжает интересовать людей. Вот сейчас мы представляем новый перевод «Котлована» на немецкий. Значит, это кому-то надо — заново переводить. В Германии Платонова читают. А тут мне сказали, что его и на монгольский перевели…
— Для тебя, только что поставившего «Родину Электричества», в чем его актуальность?
— Он был очень честным, не ангажировался, хотя во всем участвовал: в коммунистическом строительстве, Великой Отечественной войне и т.д., но по-своему оставаясь самим собой. Да, в Кремль ходил, но языка своего не изменил. Сегодня ведь тяжело сохранять творческую независимость, и Платонов в этом смысле подает нам примеры.
— Особая гордость программы этого года?
— Мне кажется, это круто, что к нам приезжает Нидерландский театр танца (NDT), театр «Протон» из Венгрии Корнеля Мундруцо — он реальная звезда европейского театра. Его спектакль посвящен проблемам, в которые Венгрия сейчас погружена: эмигранты, беженцы, люди другой крови… И наш проект «Белый колодец» — отличный по составу: музыканты из Норвегии, Гамбии, группа из Исландии, японский фолк с горловым пением и так далее — кроме Платоновского, в Воронеж бы их никто не привез. Мы привозим редкости, которые по-настоящему станут открытием.
— В своей краткой речи на открытии (это ж надо — восемь минут!) половина ушла на перечисление спонсоров и партнеров. Это результат семилетнего упорного поиска денег или реальная благорасположенность бизнеса фестивалю искусств?
— У нас нет отдела, который занимается сбором средств. Фестиваль довольно быстро завоевал популярность в городе у всех, и среди этих всех — наши воронежские бизнесмены. Люди, имеющие возможность посещать культурные события в Москве, Европе, за океаном, — но они поняли, как это круто, что в их городе можно увидеть что-то не хуже, и этим по-настоящему гордятся. В бюджете прошлого фестиваля спонсорских денег было половина. И губернатор занимается реальным попечительством: он возглавляет попечительский совет, подписывает письма, приглашающие поддержать нас, реально о нас заботится. Мы очень успешный проект, и нам легче привлекать деньги. Если возникают с кем-то проблемы, мы в таком случае отказываемся от такого спонсорства.
