Aлeксaндр Литвинeнкo. Фoтo: Jennifer Morgan.
— Филипп, тaк вы oщущaeтe дeфицит нoвoй дрaмы?
— Слoжнo скaзaть. Вo-пeрвыx, у нaс eсть Тeaтр.дoк, кoтoрый кaк рaз этим и занимается: они-то и вывели такое понятие как «документальный театр». Театр, который делается на основе документов, реальных фактов; хотя, понятно, что это всё гораздо шире — там уделяется куда большее внимание современной жизни. Но это один лишь Театр.док. Безусловно, отсутствие политического театра и театра актуального очень сказывается на общей картине, ведь «большие площадки» не решаются на такой театр, да что говорить — с большим трудом ставятся пьесы просто современных драматургов…
— Но документальный театр вам лично не близок?
— Это чисто вкусовой момент. Сам я вряд ли буду ставить спектакль на «производственную тематику» — про наркоманов, про убийство Литвиненко, про войну в Донбассе. Хотя… хотя я этого не исключаю, если честно. Если в этом будет не только яркий инфоповод, но и глубина. Тут надо помнить, что очень сильно отличаются театральные традиции — английские от русских. Эта традиция документального театра как исследования нашей жизни, — она пришла из Лондона. Пришла из англо-саксонской культуры. Кстати, во многом благодаря Британскому Совету. И это обогатило нашу театральную «поляну».
Да, пока я не собираюсь прибегать к таким пьесам, но всё может измениться. В любой момент. Мне может стать интересно поставить пьесу про убийство Литвиненко. Если сойдутся так звезды, если я увижу себя в этом проекте.
— Ну, конечно, ведь тут важно — чем лично ты занимаешься…
— Вот именно, какой твой персональный дискурс. Это всегда очень личностно. Есть режиссеры, которые именно так мыслят — в жанре документального театра…
— Но если не брать нишу фактологического театра, а брать пошире — в нашей жизни на планете Земля появилось очень много новых явлений, причем, в чем угодно. В любви, в психологии, в отношениях между людьми… А где драматургия, которая эти веяния подхватывает, рефлексирует?
— Как сказать… вот открываешь хроники Шекспира — и там у тебя и убийство Литвиненко, и любовь, и яд, и что угодно. И это образец абсолютной завершенной гениальности. И тут подумаешь — ставить тебе Шекспира, который глобально сформировал театральную культуру, либо брать пьесу современного автора. Посредством шекспировского материала я могу высказаться о чем угодно. Да, испытывается недостаток столь же гениальных современных авторов. Но это не вопрос к кому-то, кто должен срочно это наверстать. Это вопрос к Богу — сколько Он присылает таких Шекспиров на Землю.
Но, безусловно, фактологического театра хотелось бы больше…
— К вопросу о современных авторах. Счастливы были те, кто ходил в МХТ до 1904 года, до смерти Чехова. Для них Чехов был современником, его пьесы — о, боже, какая крамола — могли активно не нравиться. Это позже понеслось — классик, классик… Счастье жить и видеть живых творцов.
— Да, так и есть. Но надо помнить, что с живыми авторами плохо обращаются. Вы правильно сказали насчет МХТ. Да, там был живой автор. Чехов. Но был и Станиславский. И Немирович. Там очень много звезд сошлось в одном месте. Что было бы с Антоном Павловичем, как бы он прожил эту жизнь, и когда бы умер, если б не было Московского Художественного театра? Где все эти пьесы были бы поставлены?..
— «Три сестры», «Вишневый сад» писались, по сути, по заказу МХТ.
— Да. Это важно. Не будь МХТ, он навсегда мог бы остаться в нашей памяти автором очень качественных и смешных фельетонов… Но где его фельетоны и где пьесы — пьесы просто запредельные, космические! Такова жизнь. Уходит Михаил Юрьевич Угаров, а Театр.док параллельно выселяют из помещения. Вот в такой реальности мы находимся. Так всегда было. Живых людей никто не ценит.
